– Оставь мне тюфяк. Я на тюфяке лягу.

– Ты начальник, – Коновалов аппетитно потянулся, – тебе нельзя. Тебе кровать полагается.

Через минуту он уже храпел.

– Хороший парень, – сказал Вергасов. – И офицер толковый.

Ильин посмотрел на спящего Коновалова, кивнул головой и встал.

– Я пойду, товарищ капитан. Третий час уже.

– Да куда вы рветесь? Садитесь. Кто там с вами дежурит?

– Кривенко, командир взвода.

– Вот пускай и посидит за вас. А мы с вами еще по одной.

– Спасибо, мне не хочется.

Вергасов, ничего не сказав, разлил остаток водки в стаканы и протянул один Ильину.

– Нельзя отказываться, когда начальство предлагает. Валяйте.

Ильин покосился сначала на стакан, затем на Вергасова, вытер зачем-то тыльной стороной руки рот, сделал несколько глотков и снова поперхнулся.

– Не могу больше… – Он сконфуженно улыбнулся.

Воцарилась пауза. В сенях завозились и закудахтали куры.

Вергасов прошелся по комнате, вернулся к столу, заткнул пустую бутылку пробкой и зачем-то поставил ее за комод. Ильин искал свою пилотку.

– Вот она, ваша пилотка, на кровати.

Ильин надел пилотку, помялся.

– Так не забудьте, в семь ноль-ноль.

– Не забуду.

Ильин козырнул и вышел.

Вергасов несколько минут ковырял вилкой винегрет, потом, подойдя к окну, распахнул его. На дворе светало, хотя солнце еще не взошло. С речки тянуло сыростью. Широкая деревенская улица была пуста, и только в самом ее конце, около церкви, маячила долговязая фигура Ильина, которого за километр можно было узнать по смешной, подпрыгивающей походке.

«Завтра же схожу к Петрушанскому», – решил Вергасов.

Он посмотрел на стол, который не хотелось сейчас убирать, прикрыл его газетой и, не раздеваясь, растянулся на кровати.